Командир - Страница 46

Бронекатер, стоящий у самого берега, завораживал своей хищной красотой. Присмотревшись к артиллерийской башне, стоявшей впереди, опознал в ней прототип башни танка Т-34. Хмыкнув, по доскам, используемым как трап, поднялся на палубу катера.

— Есть кто живой? Выходи, свои!

Вдруг услышал, что где-то внизу заколотили чем-то железным, и раздались крики о помощи. Быстро найдя крышку люка, в которую кто-то долбил снизу. Откинув ломик, которым она была заклинена, открыл люк и отскочил в сторону, держа карабин наготове. Из люка, сипло кашляя и матерясь, вылезли три моряка в тельняшках, с обмотанными какими-то тряпками лицами.

— Там еще двое, вылезти не могут, — хрипло выдохнул один из них, срывая повязку. Лет ему было около сорока пяти, седые усы; внешний вид выдавал старого моряка.

Подойдя к люку, я увидел еще двоих лежащих внизу и не подающих признаков жизни. Закинув карабин за плечо, быстро спустился вниз. В нос сразу ударил запах выхлопных газов и бензина. Подхватив одного из матросов, подал его наверх. Чьи-то руки подхватили матроса и вытянули. Подав последнего, вылез на палубу и, откашлявшись, спросил:

— Что здесь произошло?

— Вы кто? — хмуро спросил усатый.

— Капитан Михайлов, бывший командир танковой группы. — Козырять не стал из-за отсутствия головного убора.

— Главстаршина… Михайлов. Боцман.

— Однофамилец… Так что тут произошло?

— Никитин, сукин сын, матрос-рулевой, запер нас в машинном отсеке, когда мы ремонтировали дизель, и пошел сдаваться немцам. Кулак недобитый.

— Давно? — спросил я, посмотрев на часы.

— Да где-то минут сорок назад!

— Дизеля целы? Двигаться можете?

— Да, норма. В порядке.

— Я за своими и к вам. Дождетесь?

— Дождемся, товарищ командир. — Упоминание о командире, навело меня на вопрос:

— А где ваш командир?

— Погиб. Утром внезапно налетел «мессер», и пулеметами… — Главстаршина махнул рукой. — И лейтенанта, и половину экипажа как корова языком слизнула.

— Ладно, потом дорасскажете! Готовьтесь к выходу.

Сбоку закашлялись. Посмотрев на одного из очнувшихся матросов, которого только что полили забортной водой, я, громко топая по трапу, побежал за своими.

До нашей стоянки было где-то километра полтора. В лесу я немного заплутал, пропустив лагерь левее. Сориентировавшись, все-таки попал куда надо. Отозвавшись на окрик старшины, подошел к стоянке. Окинув всех взглядом, сказал, прищурившись от солнечных лучей, падавших на лицо:

— Нашел наших. — Посмотрев на спавшего радиста, добавил: — Там у берега бронекатер стоит, нужно торопиться. Вот-вот подойдут немцы. Так что бегом!

Быстро собравшись и разбудив Молчунова, мы со всей возможной поспешностью направились к катеру.

— Вещи сюда складывайте, — показывал главстаршина, остальные матросы готовили катер к выходу.

— Товарищ капитан, матрос Газелин не отошел от отравления, надо бы посмотреть, — сказал боцман, кивнув на медработников.

— Сержант! — окликнул я Марьину, помогавшую Молчунову спуститься внутрь катера. Радист стал совсем плох; видимо, до этого он держался на одной силе воли и, очутившись в более или менее спокойной обстановке, окончательно расклеился.

— Тут пострадавшего матроса надо посмотреть.

— Иду.

Подав стоявшему внизу бойцу радиста, она схватила одну на двоих с Ивановой санитарную сумку и побежала на нос катера, где лежал пострадавший от угарного газа моряк. Другой матрос, хлопотавший около пострадавшего от отравления, оставил его на попечение Марьиной и бросился помогать остальному экипажу.

— Боцман!

— Да, товарищ капитан!

— Значит так, командование над катером я на себя не возьму. Я в вашей кухне плохо разбираюсь, командуй ты, а пока пристрой меня куда-нибудь. Вон хотя бы командиром орудия, я воевал на таком, пушку знаю.

— Хорошо, товарищ капитан. У нас как раз расчет побило вместе с командиром.

— Ладно, разберемся. Пойду осваивать орудие. Старшина, ко мне!

Вынырнувший из люка старшина вопросительно посмотрел на меня.

— Значит так, старшина, мы теперь расчет этого орудия. Принимай хозяйство.

Осмотрев пушку, никаких различий практически не нашли. Пушка оказалась той же ф-34, как и на моих обоих танках, тут даже шлемофоны были. Пока мы с Суриковым осматривали боевую башню, катер, потихоньку порыкивая двигателем, отошел от места стоянки.

— Рулевой, возьми левее, — скомандовал боцман не отрываясь от бинокля.

— Есть взять левее! — отозвался щупленький рулевой.

Откинув крышку башни, я, сидя на башне спустив ноги внутрь боевого отделения, с интересом крутил головой, следя за оживленной возней матросов. Для чего нужна половина из проделываемых ими работ, я не понимал.

В это время мы на малом ходу вышли из протоки на большую воду Днепра.

— Справа большой катер! — крикнул матрос, находившийся на носу бронекатера.

— К бою! — громко скомандовал боцман.

Плюхнувшись на место наводчика, я захлопнул крышку люка и стал крутить штурвал наводки, направляя ствол орудия на цель, обнаруженную сигнальщиком. Выход на крупные волны Днепра дал мне возможность оценить профессионализм наводчиков бронекатеров. Попасть в цель при качающемся прицеле очень трудно. То вода в прицеле, то небо, и в этом промежутке иногда мелькала цель.

Через минуту я приноровился. На танках тоже приходилось стрелять на ходу, что ж мне и здесь сплоховать, что ли?

— Стрельба по готовности, — услышал я голос боцмана в наушниках шлемофона.